| Index | Анастасия Шульгина | Littera scripta manet | Contact |
217 Кое-кто мог бы осторожно назвать этот оберегаемый период развити
"прото-научным" (или "теоретическим") и лишь тогда, когда программа
начинает предсказывать "подлинно новые" факты, признать ее истинно научный
(или "эмпирический") характер; но такое признание было бы сделано задним
числом.
218 Помимо прочего, можно было бы с уверенностью сказать, что конфликт
между погрешимостью и критикой составляет главную проблему - и движущую
силу - исследовательской программы Поппера в теории познания.
219 Особо интересный случай такой конкуренции - это конкурентный симбиоз,
когда новая программа привита к старой и несовместима с ней.
220 Никакой естественной "точки насыщения" нет; в своей работе
"Доказательства и опровержения" (см. [92], р. 327-й28 [русск. перев., с.
134]) я был большим гегельянцем, чем теперь, полагая, будто она все же
существует; теперь я говорю об этом с иронией. Человеческое воображение не
имеет предвидимых или предзаданных границ, которые мешали бы изобретению
новых, увеличивающих эмпирическое содержание теорий или сдерживали бы
"хитрость разума" (L ist der Ver-nunft), благодаря которой даже ложна
теория может иметь эмпирический успех, не говоря уже о теориях, обладающих
меньшим, по сравнению с предшественницей, правдоподобием, в смысле Поппера.
(Скорее всего, все научные теории, когда-либо изобретенные людьми, рано или
поздно обнаружат свою ложность, но это не мешает им иметь эмпирический
успех и даже возрастающее правдопободие.)
221-222 По этой причине аномалия в исследовательской, программе - это
явление, которое требует объяснения на основе этой программы. Следуя Куну,
можно было бы назвать их "головоломками": "головоломка" в программе - это
проблема, которую рассматривают как вызов данной программе. "Головоломка"
может быть разрешена тремя способами: разрешая ее внутри исходной программы
(превращая аномалию в пример); нейтрализуя ее, т. е. решая в рамках иной,
независимой программы, (аномалия исчезает); и, наконец, решая ее в
соперничающей программе (аномалия превращается в контрпример).
223 См. [161], гл. 30 [русск. перев., с. 144].
224 См.: [63], [189], [188]. Яркое и точное изложение сути дела в [109].
225 Это косвенно следует из заключительных фраз его [122].
226 [122]. р. 128; курсив мой-И. Л.
227 [126]. р. 335.
228 См. [103]. О противоречивости теории Стокса см. также [108].
229 [126], р. 341. Однако Пирс Уильямс отметил, что Майкельсон этого
никогда не делал ([142], р. 34).
230 Там же, р. 341; (курсив мой. - И. Л.).
231 См. [I26]. Это замечание показывает, что Майкельсон понял: его
эксперимент 1887 г. был вполне совместим с предположением об "эфирном
ветре", который мог бы "дуть" высоко над Землей. М. Борн спустя 33 года
утверждал, что после эксперимента 1887 г. "мы должны заключить, что эфирный
ветер не существует" (курсив мой. - И. Л.; [23] (русск. перев.. с. 213])
(первое немецкое издание книги М. Борна "Эйнштейновская теори
относительности" вышло в 1920 г.- Прим. перев.).
232 Кельвин в 1900 г. ва Международном Физическом конгрессе сказал, что
"единственным облачком на ясном небе теории эфира был нулевой результат
эксперимента Майкельсона-Морли" и советовал Морли и Миллеру,
присутствовавший на этом конгрессе, еще раз повторить эксперимент (см.
[129]).
233 [104].
234 Там же (курсив мой. - И. Л.).
235 [109].
236 [108].
237 В то же время Фицджеральд, независимо от Лоренца, предложил проверяемый
вариант этого "креативного сдвига", который был быстро опровергнут
Траутоном, Рэлеем и Брэйсом; вариант оказался прогрессивным теоретически,
но не эмпирически (см. [208]. р. 53; [208], р. 28-30).
Принято считать, что теория Фицджеральда была ad hoc. То, что понимали под
этим современники, следовало бы назвать ad hoс2 в том смысле, что у этой
теории не было "независимых положительных доказательств" (см. [99]. р.
624). Позднее под влиянием Поппера термин ad hoc главным образом
трактовался как ad hoc, (см. [161], гл. 20 [русск. перев., с. 111]). Это
еще раз говорит о том, как важно различать ad hoc1 и ad hoc2.
После того. как Грюнбаум [67] заметил ошибку Поппера, последний согласилс
с ним, но добавил, что теория Фицджеральда была все же ad hoc в большей
степени, чем теория Эйнштейна, и что это является "еще одной прекрасной
иллюстрацией того, как теории разнятся по "степеням подгонки" (degrees of
adhocness). а также одного и" главных тезисов [его] книги, что степени
подгонки" находятся в обратной зависимости со степенями проверяемости и
значимости" [162]. Однако это различие между теориями не сводится к степени
одноразовой подгонки, которая могла бы измеряться проверяемостью.
238 [ 124]. р. 478.
239 Лоренц тут же откликнулся замечанием: "В отличие от Майкельсона,
который считает столь далеко распространяющееся влияние Земли невероятным,
я, напротив, ожидаю именно такого результата" ([110]), курсив мой. - И. Л.
240 [130].
241 Историко-эвристический фон становления теории Эйнштейна продолжает
вызывать серьезные разногласия, поэтому не исключено, что это утверждение
может оказаться ложным.
242 (10), р. 530; [русск. перев., с. 407]. Вспомним, что для Кельвина в
1905 г. это выглядело только как "облачко на ясном небе".
243 В превосходном учебнике физики Хвольсона (1902 г.) [см.: Хвольсон О. Д.
Физика наших дней. М.-Л., 1929. - Прим. перев.] можно прочитать, что
вероятность гипотезы эфира почти граничит с достоверностью (см. [45], р.
817 [русск. перев., с. 181)).
244 Поляни не без юмора рассказывает, как в 1925 г. в докладе Американскому
Физическому обществу Миллер заявил, что, вопреки отчетам Майкельсона и
Морли, наличие эфирного ветра доказано им окончательно и бесповоротно; тем
не менее, это не произвело особого впечатления на слушателей, среди которых
преобладали приверженцы теории Эйнштейна. Поляни приходит к выводу, что
никакой "объективистский каркас" не обеспечивает ни принятия, ни отверженн
теорий учеными ([151]. р. 12-14 [см. русск. перев., с. 37-39]). Но мо
реконструкция позволяет считать верность сторонников Эйнштейна его
исследовательской программе даже перед лицом убедительных данных,
противоречащих ей, вполне рациональной, и это, разумеется, подрывает
"пост-критическую", а лучше сказать, мистическую трактовку данного вопроса
Поляни.
245 Типичный признак регрессии программы, о котором не шла речь в данной
статье - пролиферация противоречивых "фактов". Используя в качестве
интерпретативной ложную теорию, можно получить, не делая никаких
"экспериментальных ошибок", противоречивые фактуальные высказывания,
несовместимые экспериментальные данные. Майкельсон, будучи приверженцем
эфира до конца грустной истории этого понятия, главным образом переживал
из-за несовместимости "фактов", полученных в его сверхточных измерениях.
Его эксперимент 1887 г. "показал", что эфирного ветра нет на поверхности
Земли. Но аберрация "показывала", что эфирный ветер должен быть. Более
того, его эксперимент 1926 г (о котором либо умалчивают, либо, как Жаффе
[79], ошибочно трактуют) также "показал", что эфирный ветер существует (см.
[126] и острую критику - [176]).
246 См , например, [44], р. 17-18, цит. по [39]. Однако не следует
забывать, что две специальные теории, будучи математически (и
наблюдательно) эквивалентными, все же могут быть погружены в различные,
соперничающие одна с другой исследовательские программы, и сила
положительных эвристик этих программ может быть различной Этот момент часто
упускался из виду теми, кто предлагал доказательства подобной
эквивалентности (хороший пример - доказательства эквивалентности подходов к
квантовой физике Шредингера и Гейзенберга
247 См., например, [38]: "Если вернуться к вопросу, учитывая современное
состояние физического знания, можно увидеть, что эфир уже не отвергаетс
относительностью, и можно вы двинуть неплохие основания, чтобы вновь
постулировать существование эфира". См. также заключительный параграф
[173], а также [16].
248 [183]. р. 29.
249 Курсив мой.-И. Л.
250 Сам Эйнштейн был склонен считать, что Майкельсон изобрел свой
интерферометр для проверки теории Френеля (см [46], [русск. перев., с.
149]). Между прочим, ранние эксперименты Майкельсона, связанные с
исследованием спектральных линий ([122], [123]), также соответствовали
современным ему теориям эфира. Майкельсон стал особенно подчеркивать
"сверхточность" своих измерений только тогда, когда оказался обескураженным
отсутствием оценки их соответствия этим теориям. Эйнштейн, который
недолюбливал точность ради нее самой, спрашивал его, почему он затрачивает
такие чудовищные усилия на точное измерение именно этой мировой константы.
Ответ Майкельсона был таков- "Потому, что это меня забавляет" (См. [48],
русск перев , с. [150]).
251 [129]
252 [45].
253 [190].
254 [147], [161], гл. 30, [б5], р 37; в этих работах данные выражени
играют роль идиом; разумеется, предложения наблюдения не "вызывают к жизни"
какие-либо конкретные теории
255 См. [191], р. 18; подающая надежды исследовательская программа обычно
начинает с объяснения уже опровергнутых "эмпирических законов", и это, на
основании моего подхода, может расцениваться как успех вполне рационально
256 [144]. р. 36. курсив мой - И. Л
257 [28].
258 Я имею в виду формулу Планка в том виде, как она приведена в его [145],
где он признает, что после длительных попыток доказать, что "закон Вина
необходимо должен быть справедлив", этот "закон" был опровергнут. Так он
перешел от доказывания величественных вечных законов к "построению
совершенно произвольных выражений". Однако, по джастификационистским
критериям, вообще любая физическая теория становится "совершенно
произвольной На самом же деле произвольная формула Планка противоречила
наличным эмпирическим данным и властно исправляла их. (Планк рас сказывает
об этом в своей "Научной автобиографии"). Конечно, в известном смысле
первоначальная формула Планка действительно была "произвольной",
"формальной", "ad hoc" - ведь это была скорее изолированная формула,
которая еще не являлась частью исследовательской программы Как он сам
отмечал "Даже если формулу для излучения предполагать справедливой с
абсолютной точностью, то все же она имеет только формальный смысл удачно
угаданного закона Поэтому со дня установления этой формулы я был занят тем,
что старался придать ей ее истинный физический смысл" ([148], р. 41,
[русск. перев , с. 660]) Но главное значение того, что Планк называет
"приданием формуле физического смыслах-не обязательно "истинного
физического смысла",- состоит в том, что это часто ведет к формированию
убеди тельной научной программы и росту знания.
259 Впервые это было сделано самим Планком [146], где заложены основы
исследовательской программы квантовой теории
260 Это было сделано уже Планком, но лишь нечаянно, так сказать, по ошибке.
См.: [191], р. 18. Действительно, результаты Прингсгейма и Луммера, помимо
прочего, стимулировали критический анализ неформальных выводов в квантовой
теории излучения, в которых неявно фигурировали чрезвычайно важные "скрытые
леммы", что выяснилось только в более поздних разработках. Самый важный шаг
в этом "проясняющем процессе" был сделан Эренфестом [42]
261 См , например, [81], р. 547.
262 Важное исключение-описание Паули [141]. Далее я постараюсь
скорректировать это описание и показать, что его рациональность легко
понятна в свете моего подхода.
263 [50].
264 [121].
265 Слэтер с большой неохотой участвовал в жертвенном заклании принципа
сохранения. В 1964 г. он писал Ван дер Вардену: "Как Вы могли бы
предположить, идея статистического сохранения энергии и импульса была
заложена в теорию Бором и Крамерсом, вопреки моим лучшим намерениям". Ван
дер Варден приложил немало стараний, чтобы реабилитировать Слэтера, чье
преступление заключалось в том, что он взял на себя ответственность за
ложную теорию ([198], р. 13).
266 Поппер заблуждается, утверждая, что "опровержений" было достаточно,
чтобы привести эту теорию к краху ([161], р. 242; русск. перев., с. 367,
496).
267 [65], р. 72-74. Бор никогда не публиковал эту теорию (она была
непроверяемой в тех условиях), но, как пишет Гамов, "похоже, он не был бы
слишком удивлен, если бы она оказалась истинной". Гамов не приводит эту
неопубликованную теорию, но вероятно, что Бор разработал ее в 1928-1929
гг., когда Гамов работал в Копенгагене.
268 См. пародийную постановку "Фауста", исполнявшуюся в Институте Бора в
1932 г.; опубликована Гамовым в приложении к его [65]. (См. Р. Мур. Нильс
Бор - человек и ученый. М., 1969. С. 213-214. - Прим. перев.).
269 См. (141), р. 160.
270 [19]; русск. перев., с. 109. Эренфест также вначале выступил вместе с
Бором против нейтрино. Открытие Чедвиком нейтрона в 1932 г. только слегка
поколебало их оппозицию: их все же отпугивала идея частицы без заряда,
возможно, даже без массы (покоя), с одним только "бестелесным" спином.
271 [211].
272 Захватывающее обсуждение нерешенных проблем, связанных с бета-распадом
и "азотной аномалией" см. в Фарадеевс-кой лекции Бора, прочитанной до, а
опубликованной после решения Паули ([19], р. 380-383; русск. перев., с.
105-110]).
273 [49].
274 [73].
275 Цит. по [132], р. 823. Гейзенберг в своей знаменитой статье "О строении
атомных ядер", в которой он ввел протон-нейтронную модель ядер, отмечает,
что "поскольку при бета-распаде нарушается сохранение энергии,
невозможно дать единственное определение энергии связи электрона в
нейтроне" ([71]. р. 164).
276 [121]. р. 132.
277 Например, [192], [88].
278 Наиболее интересное обсуждение этого вопроса см. а [179] р. 335-336.
279 [52]. [53].
280 [182].
281 [36].
282 [36].
283 [143].
284 [20]; [русск. перев.. с. 206].
285 В период между 1933 и 1936 гг. некоторые физики предлагала модификафш
ad hoc или альтернативы теории Ферми; см., например, [9]. [12], [86]. By и
Мошковский в 1966 г. писали: "Как теперь известно, теория Ферми (т. е.
программа] бета-распада с замечательной точностью предсказывает как
отношение между скоростью бета-распада и энергией разложения, так и контур
бета-спектра". Но, подчеркивают они, "с самого начала теория Ферми, к
сожалению, подвергалась необъективным проверкам. Пока искусственные
радиоактивные ядра не могли производиться в достаточном количестве, RaE
было единственным явлением, вполне удовлетворявшим многочисленные
экспериментальные требования в качестве бета-излучения при исследованиях
контура его спектра. Только недавно стало понятно, что это явление было
только весьма частным случаем. Его особая энергетическая зависимость
приводила к Отклонениям от того, что ожидалось от простой теории
бета-распада Ферми и это сильно тормозило прогрессивное развитие этой
теории [т. е. программы] ([212] р. 6).
286 Вызывает сомнение даже то, была ли нейтриниая программа Ферми
прогрессивной или регрессивной даже в период между 1936 и 1950 гг.; даже
после 1950 г. вердикт экспериментаторов все еще не было вполне ясным. Но об
этом я постараюсь рассказать, когда представится другой случай. (Кстати,
Шредингер защищал статистическую интерпретацию принципов сохравевия,
несмотря на ту решающую роль, какую он играл в разработке яовой квантовой
физики; см. [181].)
287 [194]; курсив мой.-И. Л.
288-289 [137]. р. 65-66.
290 [II]. Р. 129. Чтобы оценить какие элементы соперничающих проблемных
сдвигов прогрессивны и какие регрессивны, нужно понимать те идеи, которые в
них фигурируют. Но социология познания часто служит удобной ширмой, за
которой скрывается невежество: большинство социологов познания не понимают,
и даже не хотят понимать эти идеи; они наблюдают социо-психологнческие
образцы поведения. Поппер часто рассказывал об одном "социальном
психологе", д-ре X, который изучал поведение группы ученых. Он пришел на
семинар физиков, чтобы заниматься исследованиями по психологии науки. Он
наблюдал "возникновение лидера", "создание кругового эффекта" в одних
случаях и "защитную реакцию" в других, корреляции между возрастом, полом и
агрессивностью поведения и т. п. (Д-р Х заявлял, что владеет утонченной
техникой современной статистики, применяемой при изучении небольших групп.)
В конце его увлеченного повествования Поппер спросил: "А какая .проблема
обсуждалась в исследуемой Вами группе?" Д-р Х был изумлен таким вопросом:
"О чем Вы спрашиваете? Я не прислушивался к тому, о чем они говорили! И
какое это имеет значение для психологии познанвя?"
291 Разумеется, наивные фальсификационисты все же отпускают какое-то врем
на "приговор эксперимента": ведь эксперимент должен повторяться и
критически анализироваться. Но как только дискуссия приходит к завершению,
и эксперты надодят общий язык, и "базисные предложения" считаютс
принятыми, и решено, какая специальная теория попадает под их удар -
наивный фальсификационист больше не испытывает сострадания к тем, кто
продолжает "увиливать".
292 Разработка этого критерия демаркации в двух последующих параграфах была
улучшена уже тогда, когда рукопись находилась в печати, благодар
исключительно ценным замечаниям. полученным мною в беседе с П. Милем в
Миннеаполисе в 1969 г.
293 Ранее [931 я различал, следуя Попперу, два критерия подгонки". Я
называл ad hoc1, теории, которые не имеют избыточного содержания по
сравнению со своими предшественницами (или соперницами), т. е. не
предсказывали никаких новых фактов; я называл ad hoc2 теории, которые
предсказывали новые факты, но при этом полностью заблуждались: ни одно из
таких предсказаний не получало подкрепления.
294 Формула излучения Планка (как она приведена в [146]) является хорошим
примером. Такие гипотезы, которые не являются ни ad hoc1, ни ad hoc2, но
все же неудовлетворительны • смысле, обозначенном здесь, можно назвать
гипотезами ad hoc3". Эти три (все с уничижительным оттенком) смысл ad hoc
могут быть с успехом помещены в "Оксфордский словарь английского языка".
Интересно отметить, что термины "эмпирическая" и "формальная" одинаково
синонимичны ad hoс3. Миль в своей блестящей работе [119] отмечает. что в
современной психологии - особенно в социальной психологии - многие якобы
"исследовательские программы" состоят из череды таких уловок ad Ьосз.
295-296 Прочитав работы Миля [119] и Ликкена [112], можно было бы удивитьс
тому, что роль статистической техники в социальных науках главным образом
определяется тем, что она дает аппарат для фальшивых подкреплений и тем
самым видимость "научного прогресса", тогда как в действительности за этим
не стоит ничего, кроме псевдо-интеллек-туального мусора. Миль пишет, что "в
физических науках обычным результатом улучшения экспериментальных условий,
приборов или возрастания числа данных является повышение трудностей
"наблюдательного барьера", который данная физическая теория должна
преодолеть; в то же время в психологии и в некоторых так называемых
поведенческих науках обычный результат подобного улучшени
экспериментальной точности заключается в том, что снижается барьер, через
который теория должна перескочить". Или, как пишет Ликкен, "статистическа
значимость [в психологии] является, между прочим, наименее важным атрибутом
хорошего эксперимента; она не является достаточным условием для того, чтобы
утверждать, что теория удовлетворительно подкреплена, что имеющие смысл
эмпирические факты прочно установлены, и что экспериментальный отчет должен
быть опубликован". Я думаю, что большая часть теоретизирования, о котором
пишут Миль и Линкер является ad hoca. Таким образом, методологи
исследовательских программ могла бы помочь нам сформулировать законы,
которые стали бы на пути у потоков интеллектуальной мути, грозящей затопить
нашу культурную среду еще раньше, чем индустриальные отходы и автомобильные
газы испортят физическую среду нашего обитания. "
297 См.: [92].
298 Таким образом исчезает методологическая асимметрия между универсальными
и единичными предложениями. Можно было бы принять конвенцию: в рамках
"твердого ядра" мы решаем "принимать" универсальные, в рамках
"эмпирического базиса" - единичные предложения. Логическая асимметрия между
универсальными и единичными предложениями играет фатальную роль только дл
индуктивиста-догматика. который желает брать уроки только у твердо
установленного опыта и логики. Конвенционалист, конечно, может "допустить"
такую логическую асимметрию: при этом он не обязан (хотя может) быть
индуктивистом. Он "допускает" некоторые универсальные предложения, но не
потому, что они дедуцируются (или выводятся индуктивно) из единичных.
299 [1М]. гл. 9 [русск. перев.. с. 74].
300 Там же.
301 [ 156] [русск. перев.. с. 28]; Сходное замечание см. в [163]. Р. 49;
[русск. перев., с. 264]. Но эти замечания, по-видимому противоречат другим
его же замечаниям в [161] и поэтому их можно понять как признаки того. что
Поппер постепенно осознавал неустранимую аномалию в своей же
исследовательской программе.
302 В самой деле, мой критерий демаркации между зрелой и незрелой наукой
можно истолковать как переработку в духе Поппера идеи Куна о "нормальности"
как отличительной характеристике (зрелой) науки; он также усиливает мою
прежнюю аргументацию, направленную против рассмотрения наиболее
фальсифицируемых предложений как наиболее научных. Помимо прочего, эта
демаркация между зрелой и незрелой наукой уже содержится в [91] и [92]. где
я называл первую "дедуктивной догадкой", а вторую - "наивностью проб н
ошибок" (см.. например, [92], гл. 7, "Дедуктивная догадка против наивной
догадки").
303 [202]. р. 231.
304 См.: [90]; эта позиция фактически представлена и в [89].
305 Между прочим, так же как некогда кое-кто из ранних
экс-джастификационистов возглавил волну скептического иррационализма.
теперь некоторые экс-фальсификационисты оказались на гребне новой волны
того же скептического иррационализма и анархизма. Лучшим примером являетс
работа Фейерабенда [58].
306 Действительно, как я уже говорил, мое понятие " исследовательской
программы" может быть понято как реконструкция, в духе объективного "
третьего мира", куновского социально-психологического понятия парадигмы:
поэтому куновское "гештальт-переключение" может происходить без сняти
попперовских очков.
(Я здесь не касаюсь тезиса Куна и Фейерабенда о том, что теории не могут
элиминироваться по объективным основаниям потому, что соперничающие теории
"несоизмеримы", а следовательно, не могут ни противоречить одна другой, ни
сравниваться по эмпирическому содержанию. Однако мы можем сделать их. при
помощи словаря, противоречащими друг другу, а их содержание - сравнимым.
Если мы желаем элиминировать программу, нам нужны какие-то методологические
критерии. Такая критериальная детерминация является стержнем
методологического фальсификационязма; например, никакой результат
статистической выборки не будет противоречить статистической теории, пока
мы не сделаем его противоречащим ей при помощи правил отбрасывания Поппера.
307 То, что экономисты и другие обществоведы с недоверием относятся к
попперовской методологии, отчасти объясняется разрушительным воздействием
наивного фальсифнкациоиизма на зарождающиеся исследовательские программы.
308 Первый мир-материальных объектов, второй - мир сознания, третий - мир
высказываний, истин, критериев: мир объективного знания. Наиболее важные
современные работы, в которых проводится это различение: [166], [166], см.
также впечатляющую программу Тулмина в его [193]. Отметим, что многие
положения Поппера из 1161] и даже из [163] выглядят как описание
психологического различия между Критическим Разумом и Индуктивным Разумом.
Однако, психологическая терминология Поппера в большой степени может быть
переинтерпретирована в терминах третьего мира: см. [135].
309 Фактически исследовательская программа Поппера выходит за пределы
науки. Понятие "прогрессивного" и "регрессивного" сдвига проблем, иде
размножения теорий могут быть экстраполированы на любой вид рациональной
дискуссии и, таким образом, стать инструментом общей теории критики: см.
мои работы [95], [96] и [98]. (Мою книгу [92] можно рассматривать как
рассказ о ие-ампнрической прогрессивной исследовательской программе; [93]
заключает в себе рассказ о не-эмпирической регрессивной программе
индуктивной логики.)
310 Действительное состояние мыслей, убеждений и т. п. относится ко второму
миру; состояние нормального мышления находятся в чулане где-то между вторым
и третьим. Исследование того. чтя происходит в умах ученых относится к
компетенции психологии; исследование того, что -происходит в "нормальных"
.(или "драных") умах ученых, относится к психологической философии науки.
Есть два вида психологической философии науки. Согласно первому, никакой
философии науки быть не может, кроме психологии индивидуального ученого.
Согласно второму, существует психология, "научного", "идеального", или "
нормального" мышления: это превращает философию науки психологию этого
идеального мышления, вдобавок предлагает нечто вроде психотерапии
позволяющей преобразовывать чье-либо, мышление в идеальное. Я подробно
рассматриваю этот второй вид психологизма в [98] . Кун, кажется, не, видит
этого различия.
311 См. [94].
312 Айер, кажется, был первым, кто приписал догматический фальсификационизм
Попперу. (Айеру также принадлежит "миф; по которому попперовска
"определенная опровержимость" является критериев не только эмпирического
характера высказываний, но и осмысленности; см. [7]. гл. 1, р. 38. 2-е
изд.). Даже сегодня многие философы (см. [80] или .(138]) обрушивают свою
критику на чучело Поппера. Мидоуэр [118] назвал догматический
фальсификационизм "одной из сильнейших идей" попперовской методологии.
Нагель в рецензии на книгу Мидоуэра критиковал ее автора за то, что тот
черезчур полагается на утверждения Поппера [138, р. 70]. Своей критикой
Нагель пытается убедить Мидоуэра в том, что "фальсификация не обладает
иммунитетом от человеческих ошибок" (см. [116]. р. 64). Но и Нагель, и
Мидоуэр плохо прочитали Поппера: в его "Логике открытия" дана наиболее
сильная критика догматического фальсификационизма.
Ошибка Мидоуэра простительна: на блестящих ученых, чьи теоретические
способности страдали от тирании индуктивистской логики открытия,
фальсификационизм, даже в его догматической форме, должен был произвести
потрясающее впечатление освобождения. (Помимо Мидоуэра, другой нобелевский
лауреат. Экклз под влиянием Поппера изменил свое вначале скептическое
отношение к смелым фальсифицируемым умозрениям; см. [41], р. 274-275.)
313 [158].
314 [161], р. 242 и далее; [русск. перев., с. 365].
315 [163], р. 38; [русск. перев., с. 247).
316 Если у читателя возникнут сомнения относительно правильности моей
трактовки критерия демаркации Поппера, ему стоит перечесть соответствующие
главы [161], пользуясь при этом замечаниями Масгрейв [133]. Последн
работа направлена против Бартли, который ([8]), ошибочно приписал Попперу
критерий демаркации наивного фальсификационизма.
317 В [154] Поппер главным образом выступал против уловок ad hoc,
протаскиваемых исподтишка. Поппер (вернее, Поппep ) требует, чтобы замысел
потенциально негативного эксперимента был представлен вместе с теорией, с
тем чтобы смиренно подчиниться приговору экспериментаторов. Из этого
следует, что конвенционалистские ухищрения, которые уже после такого
приговора позволяют исходной теории выкрутиться задним числом и увильнуть
от его исполнения, должны быть отвергнуты ео ipso (в силу этого,
(лат.)-Пер.). Но если мы допускаем опровержение, а затем переформулируем
теорию при помощи уловок ad hoc, мы можем допустить ее уже как "новую"
теорию; и если она проверяема, то Поппер] принимает ее для того, чтобы
подвергнуть новой критике: "Всякий раз, когда обнаруживается, что некотора
система была спасена с помощью конвенционалистской уловки, мы должны снова
проверить ее и отвергнуть, если этого потребуют обстоятельства ([161], гл.
20; русск. перев., с. 110).
318 Подробнее см. [91), особенно р. 388-390.
319 Такую терпимость редко можно встретить (если вообще можно встретить) в
учебниках по методам науки.
320 См., например, [161], конец гл. 4; [русск. перев., с. 60]; см. также
[167], р. 93. Вспомним, что такое значение метафизики отрицалось Контом и
Дюгемом. Среди тех, кто больше других сделал для того. чтобы повернуть
вспять анти-ме-тафизическое течение в философии и истории науки, надо
назвать Барта, Поппера и Койре.
321 Карнап и Гемпель в своей рецензии на эту книгу пытались защитить
Поппера от этих обвинений (см. [31] и [73]). Гемпель писал: "Поппер слишком
подчеркивает некоторые стороны своей концепции, сближающие его с некоторыми
ориентированными на метафизику мыслителями. Будем надеяться, что эта
исключительно ценная работа будет понята правильно и в ней не увидят новую,
быть может, даже логически корректную метафизику".
322 Отрывок из этого послесловия заслуживает того, чтобы его здесь
процитировать: "Атомизм - это прекрасный пример непроверяемой
метафизической теории, чье влияние на науку превосходило влияние многих
проверяемых теорий.. . Самой последней и самой значительной до сих пор была
программ Фарадея, Максвелла, Эйнштейна, де Бройля и Шредингера,
рассматривавшая мир... в терминах непрерывных полей. . . Каждая из этих
метафизических теорий функционировала в качестве программы для науки
задолго до того, как. стать проверяемой теорией. Она указывала направление,
в котором . следует искать удовлетворительные научно-теоретические
объяснения, и создавала возможность того, что можно назвать оценкой глубины
теории. В биологии, по крайней мере, в течение некоторого времени подобную
роль играли теория эволюции, клеточная теория и теория бактериальной
инфекции. В психологии можно назвать в качестве метафизических
исследовательских программ сенсуализм, атомизм (т.е. такая теория, согласно
которой опыт складывается из далее не разложимых элементов, например,
чувственных данных) и психоанализ. Даже чисто экзистенциальные суждени
иногда наводили на мысль и оказывались плодотворными в истории науки, даже
если не становились ее частью. В самом деле, мало какая теория оказала
такое влияние на развитие науки, как одна из чисто метафизических теорий,
согласно которой "существует вещество, способное превратить неблагородные
металлы в золото (т.е. "философский камень")"; хотя эта теория была
неопровержимой, никогда не подтвержденной, и сейчас в нее никто не верит".
323 См., в частности [164], гл. 66; в издании 1959 г. Поппер добавил
разъясняющее примечание, чтобы подчеркнуть: в метафизических кванторных
предложениях квантор существования должен Интерпретироваться как
"неограниченность";
но это, конечно, было уже вполне разъяснено в 15-й гл. первоначального
издания; [см. русск. перев., с. 93-96]).
324 См. [163], р. 198-199; [см. русск. перев., с 248]; первая публикаци
этого фрагмента - в 1958 г. " 325 См. [200], [199], [2], [3].
326 [172]. гл. 11.
327 Там же; замечание в квадратных скобках мое.
328 Как полагал Дюгем, сам по себе эксперимент никогда не может осудить
отдельную теорию (такую как твердое ядро исследовательской программы; чтобы
вынести "приговор" нужен еще и "здравый смысл", "проницательность" и
действительно хороший метафизический инстинкт, помогающий отыскать путь
вперед, точнее сказать, луг" "некоторому в высшей степени замечательному
порядку" (см. заключительные фразы его "Приложения" ко 2-му изданию [40]).
329 Куайн говорит о предложениях, располагающихся на "различных расстояниях
от чувственной периферии" и, следовательно, в большей или меньшей степени
подверженных изменениям. Но что такое "сенсорная периферия" и как мерить
расстояние до нее - определить очень трудно. Согласно Куайну, "те
соображения, по которым человек может отказаться от унаследованного ям
научного знания в угоду сиюминутным чувственным представлениям, в той мере,
в какой они рациональны, являются прагматическими" [172]. Но прагматизм дл
Куайяа, как и для Джемса идя Леруа, есть лишь ощущение психологического
комфорта; мне кажется иррациональным называть это "рациональностью".
330 О "защите понятий путем их сужения" и "опровержениях путем их
расширения" см. [92].
331 [163]. гл. 10 1русск. перев., с. 362].
332 Типичные примеры такого смешения - неумная критика, которой подвергают
Поппера Кэнфилд и Лерер [29]. Штегмюллер. последовав за ними, угодил в
логическую трясину ([187], р. 7). Коффа вносит ясность в этот вопрос [32].
К сожалению, в этой статье я иногда выражался неточно, что позволяет
увидеть в ограничении ceteris parlbus независимую посылку проверяемой
теории. На этот легко устранимый недостаток мне указал К. Хаусон.
333 Грюнбаум вначале занимал позицию, близкую к догматическому
фальсификационизму, когда исследуя весьма поучительные примеры из истории
физической геометрии, приходил к выводу, что можно определить ложность
некоторых научных гипотез (см. [67] и [68]). Потом он изменил свою позицию
[62] и в ответ на критику M. Хессе [76] и других авторов определил ее так:
"По крайней мере, иногда мы . можем определить ложность гипотезы, какие бы
намерения и пели ни стояли за ней, хотя эта фальсификация не исключает
возможности ее последующей реабилитации" ([70]. р. 1092).
334 Типичным примером может служить ньютоновский принцип гравитационного
взаимодействия, по которому тела на огромных расстояниях и мгновенно
чувствуют влечение друг к другу. Гюйгенс называл эту идею "абсурдной",
Лейбниц- "оккультной", я самые выдающиеся ученые столетия "поражались тому.
как он [Ньютон] мог решиться на столь огромное число исследований и
труднейших вычислений, не имевших другого основания, кроме самого этого
принципа" (см. [82], р. 117-118). Я уже говорил, что неверно было бы
относить теоретический прогресс исключительно на счет достоинств
теоретиков, а эмпирический - считать просто делом везения. Чем большим
воображением обладает теоретик, тем с большей вероятностью его
теоретическая программа достигнет хотя бы какого-либо эмпирического успеха
(см. [93]. р. 387-390).
335 См. [176]. [178] и [18]. Джастификационист Рассел презирает
конвенционализм: "Когда возвышается воля, падает знание. В этом и состоит
самое значительное изменение в характере философии нашего века. Оно было
подготовлено Руссо и Кантом..." ([178]. р. 787). Поппер, конечно же, многое
почерпнул и у Канта, и у Бергсона (см. [154], гл. 2 и 4).
337 О понятии "правдоподобия" см. ({1631, гл. 10), а также следующее
примечание; о понятии "надежности" (trustworthl-ness) см. [93], р. 390-405
и [95]. "7 "Правдоподобие" имеет два различных смысла, которые не следует
смешивать. Во-первых, он, этот термин, может пониматься как "сходство с
истиной" (truthtikeness); в этом смысле, я думаю, все научные теории,
когда-либо созданные человеческим умом, в равной степени являютс
"непохожими на истину" (unverissimilar) и "оккультными". Во-вторых, он
может означать квазитеоретическое размерное отличие между количеством
истинных и ложных следствий теории. отличие, которое мы в точности никогда
не можем определить, но о котором можем делать предположения. Поппер
использует термин "правдоподобие" именно в этом специальном смысле ([163],
гл. 10). Но когда он утверждает, что этот второй смысл тесно связан с
первым, то это ведет к ошибкам и недоразумениям. В первоначальном
"до-попперовском" смысле термин "правдоподобие" мог означать лишь
интуитивно различимую "похожесть на истину", либо наивный прототип
попперовского эмпирического понятия "правдоподобия". Интересные выдержки,
приводимые Поппером, говорят в пользу второго значения, но не первого (см.
[163]. р. 399; [русск. перев., с. 361]). Беллармиио, вероятно, мог бы
согласиться с тем, что теория Коперника имела высокую степень
"правдоподобия" в попперовском специальном смысле, но не с тем, что она
была "правдоподобна" в первом, интуитивном, смысле. Большинство
"инструменталистов" являются "реалистами" в том смысле, что согласны с
возрастанием "правдоподобия" теорий в попперовском смысле; но они же не
являются "реалистами", если под реализмом понимать уверенность в том, что,
например, полевая концепция Эйнштейна интуитивно ближе к Замыслу Вселенной,
чем концепция ньютоновского взаимодействия тел на расстоянии. Поэтому целью
науки может быть возрастание "правдоподобия" в попперовском смысле, но без
обязательного возрастания классического правдоподобия. Последняя идея, как
говорил сам Поппер, в отличие от первой, "опасно неопределенна и
метафизична" ([163], р. 231 [русск. перев., с. 35]).
Попперовское "эмпирическое правдоподобие в некотором смысле реабилитирует
идею кумулятивного роста в науке. Но движущей силой кумулятивного роста
"эмпирического правдоподобия" является революционизирующий конфликт с
"интуитивным правдоподобием".
Когда Поппер работал над своей статьей "Истина, рациональность и рост
знания", у меня было нелегкое чувство по отношению к его отождествлению
этих двух понятий правдоподобия. И было так, что я спросил его: "Можем ли
мы реально говорить о том, что одна теория лучше соответствует
действительности, чем другая? Существуют ли степени истинности? Не опасное
ли заблуждение выражаться так, как если бы истина, в смысле Тарского,
располагалась где-то в некоем метрическом или хотя бы в топологическом
пространстве, я поэтому имело бы смысл рассуждать о двух теориях - скажем,
о предшествующей теории t1 и последующей теории t2, - что t2 вытесняет t1
или являет собой больший прогресс, чем t1 , поскольку она ближе подходит к
истине, чем t2?" (см. [161], р. 232; (русск. перев., с. 350-351]). Поппер
отверг мои опасения. Он чувствовал, и был прав, что предложил очень важную
новую идею. Но он ошибался, полагая, что его новая специальная концепци
"правдоподобия" полностью поглощает проблемы, связанные со старым
интуитивным "правдоподобием". Кун говорит: "Если мы считаем, что, например,
полевая теория "ближе подходит к истине", чем старая теория вещества и
силы, то это означало бы, при серьезном отношении к словам, что последние
основания природы больше похожи на поля, чем на вещество и силы" ([88], р.
265). Кун прав, за исключением того, что, как правило, отношение к словам
не бывает "серьезным". Я надеюсь, что это примечание послужит прояснению
обсуждаемой проблемы.